Ровно 25 лет назад поклонники простились с Виктором Цоем. Вспоминает Андрей Коткин
19 августа 2015 год, 17:45
Середина спокойного месяца августа 25 лет назад всколыхнулась сообщением: погиб Виктор Цой.
В короткую радийную информацию не верилось. Казалось, что ослышались, почудилось, приснилось... Но затем уже печатное слово, и — шок. Не потому что известный человек. А потому что известный и — молодой.
Двадцативосьмилетний парень ушел на взлёте творческой карьеры, в начале звёздной славы, едва ощутив её вкус. Невиданное дело – рок-музыкант был признан лучшим актёром года по итогам опроса читателей «Советского экрана»; всего три месяца назад портрет Цоя разошелся по стране на обложке журнала. Фильм «Игла» порвал не только молодого зрителя.
В июне коллега по «Новгородской правде» Игорь Иванович Иванкин, дальний родственник Цоя по материнской линии, предложил полушутя: «Виктор сейчас в Ленинграде. Хочешь, попробуем устроить интервью?». Я отмахнулся: «Да ладно, успеется!».
Затянутый в чёрное парень существовал в мире, параллельном моему, и хотя бы поэтому пересечься мы не могли. Хотя какие-то его вещи невольно доносились до меня и таких, как я, с киноэкрана, Цой-музыкант не был мне интересен. Да и к тому же сегодня, через четверть века, понимаешь, что при бешеной занятости и известной замкнутости лидера группы «Кино» никакого интервью и не было бы.
Казалось бы, погрустил, и ладно. Не брат ведь, не сват. Каково же было моё удивление, когда в субботу, 18 августа, я вдруг понял, что завтра обязан быть в Питере, и некая сила выгнала меня из проезжавшего мимо вокзала автобуса и погнала в билетную кассу.
Интернета и сотовой связи в 1990 году не было даже в самых расфантастических романах. Но по простому телефону удалось выяснить, что вроде бы кто-то говорил, что часов в 12 дня будет прощание в рок-клубе. И действительно, в урочное время по Невскому в сторону улицы Рубинштейна текла масса народу.
В клубном дворе-колодце лежала гора цветов, перед ней толпились грустные граждане отнюдь не только молодёжного вида, а у соседней стены сидели кто с сигаретой, кто без несколько мрачных и мятых рокеров, среди которых я смог опознать Кинчева, как и Цой, сыгравшего роль в кино.
Объявление на стене гласило, что в 12 часов похороны на Богословском кладбище. Кто-то сказал, что прощание и правда затевалось в клубе, но в последний момент его отменили.
Добравшись до кладбища, я понял, что иначе и быть не могло. От самого входа направо тянулась огромная толпа толщиною в десяток человек, она скрывалась за поворотом влево, а там еще раз заворачивала влево и тянулась дальше... Жутко представить такую толпу возле крохотного рок-клубовского дворика. Возможно, кто-то считал пришедших более-менее точно, но по прикидке на глазок могу сказать, что несколько тысяч человек в этом хвосте сконцентрировались. Несколько тысяч в возрасте от восьми до восьмидесяти...
Автобус с омоновцами у входа на кладбище так и простоял без дела. А чего они опасались? Трудно сейчас объяснить. Какой-нибудь провокации, истеричной акции? Более тихой и организованной толпы я не видел. Многие держали горящие свечи, прикрывая их от временами плачущих небес. У кого-то были кассетники с песнями «Кино», включенные столь негромко, что и рядом стоящие еле слышали звук...
В общем, к чему это я всё, вроде как, о себе самом – нет такого впечатления у читателя? Если есть, то всё правильно. Потому что приехав туда в качестве журналиста и очевидца события, через три часа, достояв вместе с соседями по скорбному строю до горы цветов над свежей могилой, я ушел с кладбища несколько другим, изменившимся субъектом. Нет, не фанатом, но, скажем так, очень уважительным почитателем творчества Виктора Цоя, каковым и остаюсь до сих пор.
Казавшееся невозможным пересечение произошло. Нашел в его песнях много созвучного собственным мыслям, хотя не был никогда ни битником, ни панком, ни вообще любителем шляться по ночному городу. Но он же был моим современником и практически ровесником, всего на два года моложе, так что как минимум чего-то общего просто не могло не быть. Как минимум, одни книги мы в детствечитали... А слушать его начал, едва выйдя за кладбищенскую ограду, на автобусной остановке, где полтора десятка молчащих граждан окружили лежащий прямо на влажном асфальте магнитофон. «Закрой за мной дверь, я ухожу!» — звучало из него уже безо всяких аллегорий...
Недавно перебирая негативы, совершенно случайно (или не случайно?) нашел снятые ровно 25 лет назад, в хмурое августовское воскресенье. Посмотрите и вы на эти фотографии: на них время, когда многие из вас были еще малы, а кого-то не было вовсе. Тогда не только другая мода присутствовала. Была совсем другая страна — в чём-то хуже, а в чём-то, как теперь выясняется, и лучше сегодняшней. Тогда продукты, водку и даже мыло продавали по талонам, об отдыхе на зарубежных курортах никто не помышлял, а обо всём, что сделалось привычным сейчас, мы могли лишь мечтать. Но именно тогда было возможно явление, увы, невозможное теперь — явление по имени Виктор Цой...
И хотя даже в проекте еще не было никаких стен и улиц имени Цоя, и памятников ему, и фестивалей, и песен в его честь, но первой ласточкой всего этого уже лежала на цветах лента с провидческой надписью «Виктор Цой всегда живой».
Фото автора. Большая часть фотографий публикуется впервые
Источник: Ваши Новости
