40 лет назад в Новгороде упал самолёт
«По данным Новгородского метеобюро, сегодня ожидается переменная облачность, без осадков, ветер-северо-западный, 2-5 метров в секунду. Утром местами туман».
Эта погодная сводка была опубликована в номере газеты «Новгородская правда» за 22 октября 1975 года. Но в тот день город полностью утонул в густом тумане. И самолёт Як-40 врезался в жилой дом на проспекте Карла Маркса.
Борт № 87459
Новгородца Игоря Барбанеля в этот момент мать перевозила в коляске через железную дорогу на улице Космонавтов. В зрелом возрасте он собрал немало информации об этой аварии – что-то из публикаций, что-то со слов очевидцев.
Он рассказывает:
- Самолёт Як-40 рижского авиаотряда в тот день вылетел в из Риги в Сыктывкар, он доставлял туда какое-то оборудование. Обратно он летел с пассажирами по маршруту Сыктывкар-Вологда-Новгород-Рига. Из-за тумана был вынужден совершить посадку в Ленинграде на аэродроме Смольном. Большинство пассажиров решили дальше не лететь. Осталось двое – мужчина по фамилии Португалов и солдат-срочник. Вскоре полёт был продолжен. Садиться должны были в Юрьеве. Перед посадкой экипаж обязан был выполнить так называемые «коробочки» - прямоугольники, летая по которым самолёт снижает высоту и получает данные с маяков. Вторую «коробочку» не выполнили. Огни фонарей на Псковской, скорее всего, экипаж принял за огни взлётной полосы. И самолёт выпустил шасси и стал садиться.
В 16.53 самолёт зацепил шасси крышу здания типографии на Карла Маркса, 4 после чего врезался в дом номер три на другой стороне проспекта.
Валентина Спиридонова тогда работала корректором в типографии. Она вспоминает:
- Был очень густой туман. И вдруг мы услышали гул – очень громкий. Моя наставница Екатерина Казимирова ждала сына, который служил в армии. И сказала: «Наверное, мой Игорь летит». И тут раздался этот грохот. А со шкафов упали дверцы. Потом говорили, что здание типографии – с мощными перекрытиями, поэтому не разрушилось, пострадала только крыша. Все выбежали на улицу. И увидели, что самолёт врезался носом в дом. Чудом автобус, ехавший со стороны вокзала, успел затормозить перед этим домом.
Пожар в тумане
Новгородскими пожарными руководил тогда Валентин Макаров. Вот его рассказ:
- От этого происшествия у меня и здоровье пошло не в ту сторону. Где-то без двадцати пять я глянул в окно (работал я на Желябова) – и ничего не пойму: как будто стёкла мелом замазали, такой был туман. У меня на это время как раз был объявлен сбор гарнизона. Тогда вместо профессиональной пожарной охраны формировали военизированную. Из десяти человек медкомиссию проходил один, да и его милиция забирала. В общем, много было хлопот. И вот мне диспетчер сообщает, что упал самолёт. Я так подумал потом, что экипаж в тумане принял светофоры на Псковской за полосу аэродрома. А тогда я поднял гарнизон по тревоге. Сам поехал на место на 21-й «Волге». А ничего не видно на расстоянии вытянутой руки, так что я открыл окно и водителю подсказывал дорогу. На месте горело примерно 1200 метров – дом и крыша типографии напротив. Брёвна с крыши типографии валялись на земле. И всё было устлано мелкими кусочками стекла, как снегом. Самолёт торчал между первым и третьим этажом, потом у него хвост отвалился. Я назначил боевые участки, стали подавать воду. Заместителю председателя исполкома Владимиру Пошивайло сказал: ничего не видно, помогите, доставьте аэродромные прожекторы из войсковой части. Он это организовал. Подавать нужно было 210 литров воды в секунду. А на улице – два гидранта и всё. У нас был автомобиль на шасси МАЗа, который возил пять тонн воды и был с лафетным стволом. Эту машину всё хотели скинуть куда-нибудь. А теперь я поставил задачу: из лафетного ствола сбить огонь с карниза. Что и было сделано. После этого пошли внутрь, спасать людей. С потолка текли горячие струи – вода мгновенно нагревалась. Мы сразу промокли. Самолёт был заправлен в Ленинграде, горючего много, а сделан он из таких материалов, которые практически не тушатся. В воде он выделяет кислород и горит дальше. Он и догорел у нас на глазах. Погибших людей я не видел – кроме тех, кто были в самолёте. Знаю, что бабушка сидела у окошка, там, где самолёт врезался. Её волной отбросило в коридор. Её подлечили, жива осталась. А тем самолётом должен был прилететь брат одной из сотрудниц УВД. Она из Юрьева в слезах приехала в управление, а вскоре он появился живой и здоровый: опоздал на тот рейс. Территория была оцеплена, некоторые рвались через оцепление, чтобы узнать, что с их родными. Я слышал, что один даже пырнул складным ножом стоявшего в оцеплении. Как я уже сказал, многих пожарных ожидало увольнение, но, несмотря на это прибыли даже те, кто не был в наряде, приехали ребята из Пролетария. Потом нескольких человек, и меня в их числе, наградили медалью «За отвагу на пожаре». У меня их три. Когда всё закончилось, я не узнал машину, на которой ехал – из белой она стала красной из-за кирпичной пыли. А когда вернулся ночью домой – а жил рядом, на Октябрьской, то не мог подняться на четвёртый этаж. Еле-еле дошёл, опираясь на перила. Тогда я мчался на место, думая и о своей дочери – она ходила в детский сад, который был за этим домом. Когда я увидел, что садик не пострадал: подумал: слава богу. Тогда не крестился, сейчас крещусь.
Светлана Хлебникова:
- Мне было шесть лет и этот пожар я видела. Помню, что из окна на первом этаже торчала металлическая дужка кровати, и всё было в огне.
Журналист Максим Витоль, опубликовавший в своё время в газете «Новгородские ведомости» статью о падении самолёта, сообщил в ней, что милиция тогда задержала нескольких мародёров. Уже к концу дня пострадавший дом был обнесён забором. Сейчас в интернете можно прочесть воспоминания новгородцев, которые говорят о том, что сразу после катастрофы была ограничена телефонная связь.
Тишина в эфире
Валентина Спиридонова вспоминает, что сразу после того, как на крыше типографии был потушен пожар, она продолжила работу. Газетный номер на следующий день был готов и некоторые сотрудники типографии думали, что в него будут внесены изменения.
- Но это мы думали по наивности, главный редактор, наверное, сразу знал, что ничего менять не будут. О погибших потом говорили, что, вроде бы, погибли только люди в самолёте. А в этом доме большинство в тот момент было на работе.
Передовая газеты на следующий день гласила: «Соревнованию по почину колхоза «Красное знамя» - широкий размах». Газета также сообщала о соревновании трудящихся Новгорода и Пскова. Было много сообщений ТАСС – о заседании Совета министров РСФСР, советско-венгерских переговорах, впервые полученных снимках поверхности Венеры. Нет, был и некролог на первой же полосе: «ЦК КПСС, Президиум Верховного Совета СССР и Совет министров СССР с глубоким прискорбием извещают, что 20 октября 1975 года на 71-м году жизни после тяжёлой и продолжительной болезни скончался член Центральной ревизионной комиссии КПСС, бывший начальник Центрального статистического управления при СМ СССР, член-корреспондент Академии наук СССР Старовский Владимир Никонович».
В тот день и в последующие газета писала о том, что не убран картофель на 112 га и надо принимать оперативные меры, о пошедших вверх надоях в боровичском колхозе, некачественном кирпиче в Старой Руссе, боях в Бейруте, торговле оружием в США...
Ветеран новгородской журналистики Виктор Кулепётов, курировавший затем в обкоме, а позже работавший в цензуре, рассказал автору этих строк, что инициатива не давать никаких, даже лаконичных сообщений о падении Як-40 принадлежала Министерству авиационной промышленности. Оно опасалось срыва контактов и к нему прислушались. Тем временем, как говорят, западные радиостанции в тот же день сообщили об аварии в Новгороде. При этом говорили о 43 погибших и десятках раненых.
Согласно официальным опубликованным сейчас данным погибли 11 человек – четыре члена экипажа, два пассажира и пять жителей дома, одна из них скончалась в больнице.
Игорь Барбанель:
- Погибли женщина и ребёнок. Ребёнок болел, и родственница с ним сидела. Тринадцатилетний парень после этой аварии заболел психически и так и остался тринадцатилетним по развитию. Много людей попало с ожогами в больницы. Погибшую бортпроводницу звали Максимова. А сын погибшего командира экипажа, Сизова, много лет подряд в годовщину аварии приезжал в Новгород из Прибалтики и, склонив голову, стоял напротив дома.
«Синоптик не знал о прилёте самолёта»
В Новгород для расследования аварии прибыла комиссия из 13 специалистов во главе с заместителем председателя Госавианадзора СССР Ухомским. Её выводы уже публиковались: «Комиссия установила, что метеообеспечение полета производилось с нарушениями – за 40 минут до посадки самолета в нарушение НМО-73 руководитель полетов снял наблюдателя с БПРМ (ближняя приводная радиостанция с маркером), в связи с чем погода в районе БПРМ при наличии плохого прогноза не фиксировалась и данных о значении видимости на БПРМ не было. На борт была передана погода часовой давности. Имеющиеся ориентиры видимости не отвечают установленным требованиям. Не налажено взаимодействие между службой движения и АМСГ (авиационной метеорологической станцией гражданской). В данном случае синоптик не знал о прилете самолета. Наблюдательный пункт за погодой на КДП не отвечает установленным требованиям. Не составлялись часовые прогнозы об улучшении и ухудшении погоды. Шар-пилоты не выпускались. Диспетчер КДП устранился от активного руководства движением самолета и не потребовал от экипажа выполнения захода на посадку по установленной схеме. Руководитель полетов, зная о заходе на посадку с прямой экипажем Як-40, не принял мер по предотвращению нарушения... На основании показаний очевидцев следует, что полет самолета на предпосадочной прямой проходил в зоне тумана, исключавшей визуальную ориентировку, и только в самый последний момент перед происшествием самолет пересек границу тумана и вышел в район ясной погоды с дымкой».
И вывод – «Основная причина летного происшествия – преждевременное снижение самолета экипажем в тумане в нарушение установленной схемы захода и своего минимума». Остальное - сопутствующие причины.
А 5 ноября первому секретарю новгородского обкома партии Николаю Антонову направил докладную записку командир новгородского авиаотряда Усиков. Он в связи с аварией пытался решить проблемы, с которыми приходилось сталкиваться сотрудникам авиаотряда: нет прямой связи с московской и ленинградской зонами ПВО, прямой связи между аэродромами в Юрьево и в Кречевицах. А также, плохо организовано питание - буфет не может полностью обеспечить персонал, а пассажиров вообще в некоторые дни не обслуживает, строительство же столовой заморожено. Нет жилья, и 25 сотрудников живут на съёмных квартирах. За год уволились 10 командиров экипажей. Он просил в 1976 году выделить лётчикам 25 квартир.
Переписка между новгородскими властями и Москвой по поводу ликвидации последствий аварии, как выяснили мы в архиве, до сих пор засекречена.
Дом тогда, в 1975 году, «задрапировали серым материалом» и вроде бы даже повесили на нём какой-то лозунг. Вскоре он был перестроен в административное здание. По иронии судьбы, среди разместившихся в нём ведомств был и обллит – местная цензура.
Новгородцы и сейчас нередко вспоминают о случившемся 22 октября 1975 года. Но если, например, мемориальная доска на соседнем доме напоминает, что в нём жила почётный гражданин города, бригадир маляров Ираида Алексеевна Абрамова, то никаких напоминаний об авиакатастрофе на доме №3 – нет. Может, когда-нибудь здесь всё же появится напоминание о давней трагедии. Если, конечно, новгородцы не предпочтут, чтобы память о ней навсегда растворилась в тумане.
Фото: Максим Озерцов (1,8), Алексей Мальчук (2,7), газета "Вечевой цент" (3), группа "Прошлое Великого Новгорода в фотографиях" (4).
Источник: Ваши Новости
