Игра на вылет
То, о чём будет рассказано ниже, вряд ли происходило именно так. Все совпадения с реальными событиями случайны. Личности героев не ясны, а обстоятельства смерти некоторых подвергают сомнениям.
А достоверно разве вот что - с 1901 по 1909 год в новгородской мужской гимназии учился гимназист Артур Фраучи. Его отцом был Христиан Фраучи - полушвейцарец-полуитальянец, занимавшийся в России сыроварением. Матерью - латышка Августа Дидрикиль. Сам он, родившийся в Тверской губернии 4 февраля 1891 года, впоследствии называл себя русским.
Путь в ЧК
В 1901 году Фраучи арендовали у известного новгородского общественного деятеля Евгения Аничкова имение Ждани под Боровичами. Тогда же Артур поступил в третий класс новгородской гимназии, которую окончил спустя восемь лет с золотой медалью. Затем учился на металлургическом факультете Петербургского политехнического института, работал в Металлургическом бюро у знаменитого металлурга В.Е. Грум-Гржимайло. Сёстры его матери были замужем за известными большевиками - Николаем Подвойским и Михаилом Кедровым. И когда после революции, в начале 1918 года на Север выехала «советская ревизия народного комиссара Кедрова» для разоружения старой армии, Артур Фраучи работал в ней секретарём. Во время ревизии началась интервенция, и инженер превратился в диверсанта - взрывал мосты и рельсы на пути наступления англичан. Тогда красноармейцы прозвали Фраучи Артузовым и прозвище стало фамилией. Вскоре Михаил Кедров возглавил Особый отдел ВЧК и взял племянника к себе особым уполномоченным. Чуть позже он уже заместитель начальника Особого отдела - советской контрразведки.
В 1919 году Артузов руководил ликвидацией контрреволюционного «Национального центра», имевшего агентов среди бывших офицеров, служивших в Красной Армии, и сотрудничавшего с наступавшим на Москву Деникиным. Чекисты по этому делу расстреляли 67 человек во главе с внуком знаменитого актёра Николаем Щепкиным.
Во время советско-польской войны в июне 1920 года в Москве был арестован главный резидент польской разведки поручик Игнатий Добржинский. При помощи известного польского коммуниста Мархлевского, Артузову удалось перевербовать резидента, который в недавнем прошлом сам был революционером,. Добржинский поставил одно условие: выданные им польские агенты не будут казнены. Председатель ВЧК Феликс Дзержинский согласие дал, и арестованные поляки действительно были только высланы в Польшу. Добржинский начал работать в ВЧК под фамилией Сосновский. Вслед за ним в ЧК перешло ещё несколько бывших польских агентов. В итоге была разгромлена польская агентурная сеть, предотвращено покушение на командующего советским Западным фронтом Тухачевского, посеяно недоверие польского командования к собственной разведке.
После окончания Гражданской войны Артузов стал начальником отдела контрразведки в ГПУ и в этом качестве был одним из руководителей знаменитой операции «Трест».
Слушайте, на той стороне
...Осенью 1921 года белого ротмистра Юрия Артамонова, проживавшего в Таллине, навестил старый знакомый Александр Якушев, до революции имевший чин действительного статского советника, а ныне служивший в наркомате путей сообщения и отправленный за границу в командировку. Якушев сообщил Артамонову о контрреволюционной организации, действующей в России. А вскоре от Якушева из России прибыл человек, назвавшийся Колесниковым, посланный для установления связи с эмиграцией.
На самом деле, контрреволюционная «Монархическая организация Центральной России» (МОЦР) существовала, но члены её не подозревали, что действуют с ведома и под контролем ГПУ, агентом которого был Александр Якушев. Чекистом был и посланный в Эстонию Колесников. А Якушев вскоре прибыл в Берлин, где виделся с Марковым и прочими известными монархистами, доказывая им, что большевизм в России разлагается, один из виднейших партийцев Георгий Пятаков на самом деле - ярый антибольшевик и вот-вот заменит Ленина. Эмигрантам сообщали, что организации сочувствуют Тухачевский, а также ряд бывших царских генералов, служащих в Красной Армии – Зайончковский, Потапов, Лебедев. Как доказательство сотрудничества военных с «Трестом» (так в переписке называли МОЦР) на Запад пошла секретная информация о Красной Армии (на деле изготовлявшаяся в специально созданном при Реввоенсовете «дезинформбюро»). В обмен на «дезу» для «Треста» на границах с Финляндией, Эстонией и Польшей были созданы «окна», через которые его представители нелегально проникали на Запад. Якушев и генерал Потапов несколько раз посещали Маркова, Врангеля, Кутепова и великого князя Николая Николаевича. При этом искусно сеяли противоречия между Монархическим советом и созданным Врангелем «Российским общевоинским союзом» (РОВС).
А когда в эмиграции появилось модное движение евразийства, ГПУ создало в «Тресте» свою «евразийскую» фракцию, представитель которой чекист Ланговой выехал за границу и выступал с докладами перед тамошними евразийцами, утверждая, что новая идеология овладевает умами и в Советской России.
Эмигрантам внушали - переворот в России не за горами, но осуществлять его надо не вторжением из-за рубежа, а силами «Треста». Между тем левые правительства Англии и Франции признали СССР, белым послам показали на дверь, а эмигрантские паспорта отказывались признавать. Остатки Белой армии с Балкан расползались по Европе, отчаянно бедствуя. Об интервенции не могло быть и речи, но молодые эмигранты планировали начать в СССР «террорную работу» по примеру эсеров. Их поддерживал генерал Кутепов, фактически заменивший Врангеля во главе РОВС. Посланцы «Треста» сдерживали генерала, убеждая, что террор в России приведёт к провалу организации. Кутепов отправил в СССР своих представителей - супругов Радкевич, которые строго контролировались ГПУ, в реальности «Треста» не сомневались и слали в Париж обнадёживающие донесения.
Таким образом «Трест» выполнял свои задачи. Между тем вдохновлённые его успехом чекисты разработали параллельную операцию «Синдикат-2», преследующую целью поимку знаменитого Бориса Савинкова. Чекистам удалось завербовать нескольких савинковских агентов и через них внушить Савинкову, что в России действует серьёзная контрреволюционная организация «Либеральные демократы», которой необходим твёрдый вождь.
Савинков отправил в СССР своего эмиссара - полковника Павлуновского, незадолго совершившего через западную границу налёт в Россию и разгромившего новгородский Демянск. Павлуновский был арестован и, спасая жизнь, уверял Савинкова в донесениях, что заговор в России реален и его приезд необходим. В конце концов авантюрист в Савинкове взял верх. Летом 1924 года он нелегально пересёк границу. Сопровождали белого вождя супруги Дикгоф-Деренталь (Любовь Деренталь была по совместительству и гражданской женой Савинкова). 16 августа 1924 года все они были арестованы чекистами под руководством Артузова в Минске. Через 12 дней суд над Савинковым открылся в Москве. Пленный вождь поразил эмиграцию, заявив, что раскаивается в борьбе с Советской властью:
- Я предпочитаю диктатуру рабочего класса диктатуре ничему не научившихся генералов.
Речи Савинкова публиковала «Правда», его демонстрировали иностранным журналистам. Смертный приговор заменили 10-летним заключением. Он рассчитывал на большее, просил о полном помиловании и о том, чтобы ему предоставили какой-либо государственный пост. Когда после очередной беседы на Лубянке понял, что надежды напрасны - выбросился в окно (по официальной версии).
Возвращение резидента
Затем в капкан «Треста» попал английский разведчик Сидней Рейли (или Соломон Розенблюм), который ещё в 1918 году был в Советской России заочно приговорён к расстрелу. В сентябре 1925 года Рейли приехал в Хельсинки, где провёл переговоры с прибывшим из России Якушевым. После долгих уговоров он согласился пересечь границу. Советский пограничник Тойво Вяхя, сыграв роль изменника, 25 сентября перевёл его на ту сторону.
На станции Парголово Рейли в сопровождении чекистов-«трестовцев» сел на ленинградский поезд. Из Ленинграда отправился в Москву, где побывал на заседании руководства «Треста». Рейли арестовали сразу после того, как он отправил с московского почтамта открытки друзьям в Германию и в Англию, и отвезли на Лубянку. На финской границе чекисты провели инсценировку, убедив финнов, что Рейли убит при попытке снова её пересечь. На самом деле он содержался во внутренней тюрьме Лубянки в камере, где прежде сидел Савинков. Не отменённый приговор семилетней давности тяготел над Рейли. В конце концов, он начал давать показания об английской разведке, но сведения сообщал явно ложные, неверно назвав даже фамилию начальника Интеллидженс Сервис (личность руководителя разведки представляла в Британии государственную тайну).
5 ноября 1925 года чекисты повезли его на загородную прогулку в Сокольники и застрелили. То, что смертный приговор был приведён в исполнение в такой необычной ситуации, породило новые неясности и легенды - будто Рейли остался жив, перешёл на службу в ГПУ, а потом через Шанхай бежал в Палестину, где до 60-х годов сотрудничал с израильским «Моссадом»...
С помощью «Треста» ОГПУ организовало приезд в Россию бывшего депутата Государственной Думы Василия Шульгина, который разыскивал сына, без вести пропавшего в гражданскую войну. Знаменитый националист в целях конспирации отпустил бороду так, что стал похож на раввина, и побывал в Ленинграде, Москве и Киеве. Ему позволили выехать за границу, где он написал о своём путешествии книгу «Три столицы».
Конец операции
Провалом для ГПУ стала измена одного из участников операции - Эдуарда Опперпута, бывшего офицера, служившего в Красной Армии. В «Тресте» он действовал под именем фон Стауниц. У Опперпута начался роман с присланной Кутеповым Марией Захарченко-Радкевич, после чего он и супруги Радкевич бежали в Финляндию. В белой прессе Опперпут сообщил, что «Трест» с самого начала был хорошо организованной провокацией. Игра окончилась, и в апреле 1927 года ОГПУ произвело аресты рядовых участников МОЦР.
Кутепов создал Союз национальных террористов, в котором не последнюю роль играла неукротимая Мария Захарченко-Радкевич. Кутепову она приходилась племянницей. Во время войны с немцами ушла на фронт добровольцем, служила в конной разведке, была награждена двумя «георгиями». Участвовала в Гражданской войне и, тяжело раненная, покинула Крым на последнем пароходе.
Летом 1927 года Опперпут, Мария Радкевич и офицер Вознесенский проникли в Россию, где неудачно попытались устроить взрыв в общежитии чекистов на Малой Лубянке. Мария Радкевич и Вознесенский погибли, пытаясь перейти польскую границу. Муж «Бешеной Марии» Георгий, брошенный ею ради Опперпута, годом позже прибыл в Россию мстить за жену, бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ и застрелился.
Эдуард Опперпут-Стауниц по официальной версии также погиб при переходе границы. Некоторые считают, что его бегство за границу и признания также были чекистской провокацией. Он будто бы продолжил жизнь под новой фамилией и в 1943 был расстрелян гестапо в оккупированной Польше.
Большинство чекистов, разрабатывавших «Трест» - Ягода, Трилиссер, Дерибас, Мессинг, Пиляр, Стырне, Сыроежкин погибли во время репрессий тридцатых годов. Александр Якушев закончил жизнь в лагере. Пограничник Тойво Вяхя начал новую жизнь под фамилией Петров, прошёл Отечественную войну, во время которой был ранен под Старой Руссой, дослужился до звания полковника и написал несколько книг.
Одновременно с «Трестом» Артузов он организовал «вывод» в СССР из-за рубежа атаманов Тютюнника и Анненкова, которых ждали суд и расправа. А операция «Трест», много позже прославленная в книгах и фильмах, сразу после своего завершения не воспринималась советским руководством как полностью удачная. Тогда, в 1927 году, Артузов был даже на некоторое время понижен в должности и продолжал службу в качестве помощника начальника Секретно-оперативного отдела ОГПУ.
Кстати, металлург по специальности, он в середине 20-х годов консультировал Дзержинского, одновременно с ОГПУ возглавлявшего Высший совет народного хозяйства, по вопросам строительства будущего Магнитогорского комбината. А также был прорабом на строительстве жилого дома для сотрудников госбезопасности, шефствовал над каким-то колхозом.
В 1931 году Артур Артузов возглавил иностранный отдел (ИНО) ОГПУ, то есть руководил внешней разведкой. В это время он запустил новую операцию наподобие «Треста», под названием «Тарантелла». По её каналам англичанам поставлялась дезинформация о выполнении в СССР пятилетних планов и его экономическом сотрудничестве с другими странами.
В мае 1934 года, после провала резидентур советской военной разведки в нескольких европейских странах, Артузова назначили заместителем начальника Разведупра (то, что сейчас называют ГРУ). Некоторое время он сочетал оба поста, потом сосредоточился только на работе в Разведупре, получив армейское звание корпусного комиссара (генерал-лейтенант в нынешней иерархии).
По тонкому льду
Артузов привёл с собой в военную разведку до тридцати своих сотрудников по ИНО, повысив её уровень. В это время служба разведчиков за границей, наконец, была приравнена к службе в действующей армии. Было определено, что иностранные коммунисты используются в оперативной работе только за пределами своих стран (где они хорошо известны полиции) и после прекращения всех связей с партией.
Впрочем, по-прежнему происходили и провалы. После провала резидентуры в Дании, нарком Ворошилов писал: «наша зарубежная разведка всё ещё хромает на все четыре ноги. Мало что дал нам и т. Артузов в смысле улучшения этого серьёзного дела». Руководителя Разведупра Яна Берзина сменил на этом посту Семён Урицкий, с которым отношения у Артузова не сложились, хотя им пришлось проработать вместе полтора года. В эти годы в военной разведке работали уже прославленные позже резиденты - Ян Черняк (в Германии), Лев Маневич (в Италии), Рихард Зорге (в Японии), Шандор Радо (в Швейцарии) и другие.
А НКВД (поглотившее в своё время ОГПУ) возглавил Ежов, и началась «чистка» кадров. В конце 1936 года арестовали Сосновского - бывшего польского разведчика, перевербованного Артузовым и занимавшего затем высокие посты в госбезопасности. Затем последовали аресты других сотрудников-поляков, полтора десятка лет назад принятых Артузовым в «органы». Его самого сняли с работы в Разведупре и вернули в НКВД на незначительную должность начальника архивного отдела. Он написал Ежову письмо: «...Три месяца я переживаю провал нашей польской работы, думаю о его причинах и корнях. Стыжусь, что в разведке дал себя обмануть полякам, которых бил, работая в контрразведке. Глубоко понял, как должен быть недоволен мною, и возмущен Сталин, который послал меня в разведывательное управление исправлять работу. Особенно тяжело сознание, что я его подвёл перед военными, ведь он надеялся, что я буду сталинским глазом в Разведупре».
Ожидая решения своей участи, Артур Христианович занялся написанием работы по истории советской пограничной службы. За этим трудом его и арестовали ночью в его рабочем кабинете на Лубянке 12 мая 1937 года.
Как следует из опубликованных материалов дела, Артузов на протяжении ряда допросов «упорно скрывал свою вину». 17 мая он в камере на тюремной квитанцией кровью написал: «Гражданину следователю. Привожу доказательства, что я не шпион. Если бы я был немецкий шпион, то: 1) я не послал бы в швейцарское консульство Маковского, получившего мой документ; 2) я позаботился бы получить через немцев какой-либо транзитный документ для отъезда за границу. Арест Тылиса был бы к тому сигналом. Документ...» (Тылис – это муж первой жены Артузова). Может, отсюда и пошла легенда, что на стене камеры Артузов будто бы написал кровью: «Долг честного коммуниста – убить Сталина». Запись кровью обрывалась. А допросы продолжились. 27 мая Артузов признался в измене. Затем он принуждён был сознаться, что кроме службы полякам работал на англичан с 1913, на французов с 1919 и на немцев с 1925 года.
Реабилитировали Артура Христиановича Артузова в 1956 году со второй попытки. После этого в БСЭ появилась короткая биографическая статья, где ошибочно был указан год смерти - 1943. Это, видимо, породило легенду о том, что Артузов весной 1940 года выступал против расстрела пленных польских офицеров в Катыни... На самом деле 21 августа 1937 года печально знаменитый армвоенюрист Ульрих вынес ему смертный приговор. А даты приговора и казни тогда совпадали день в день.
На последнем фото - роль Артузова исполняет Армен Джигарханян
Источник: Ваши Новости
