«Поиск как наркотик». Интервью с руководителем поискового отряда «Феникс»
Мы встретились с руководителем Новгородского поискового отряда «Феникс» Юлианой Сивовой и побеседовали о том, почему пропадают люди, как помочь им и их семьям и насколько тяжело быть волонтером.
Новгородская областная общественная организация "Поисково-спасательный отряд "Феникс" создана в 2014 году в память Анны Кошкиной. После завершения ее поисков осталась инициативная группа, которая решила и дальше помогать искать пропавших людей, а в августе 2015 года отряд был юридически зарегистрирован. Волонтеры вступили в Российское содружество спасателей, получили удостоверения, заключили соглашения со многими структурами города и области, прошли обучение от МЧС и получили статус аварийно-спасательного формирования.
В состав «Феникса» входят изначально совершенно незнакомые друг с другом неравнодушные люди, ставшие уже одной семьей, абсолютно разных возрастов и профессий, у каждого есть своя семья и основная работа. Все мероприятия по поиску проводятся на общественных началах.
– Юлиана, расскажите, каким образом вы в отряде узнаете о пропавших людях?
– Информацию получаем либо из обращений родственников, либо это официальный запрос от полиции или МЧС в том случае, если человек пропал в лесу. Все поиски, которые мы ведем, обязательно согласовываются со всеми структурами. Если к нам обращаются родственники, мы их консультируем, чтобы они могли грамотно составить заявление в полицию, которое необходимо подавать сразу же, как только человек пропал. Мы никогда не заменяем структуры, мы им помогаем.
– Часто ли поиски заканчиваются найденными живыми людьми?
– Если брать статистику за все время существования отряда, то мы участвовали более чем в 280 поисках. В 75% случаев люди найдены живыми, 20% найдены погибшими, а остальные 5% – это актуальные поиски, которые еще не закрыты.
– Скажите, за какое время наиболее вероятно найти человека живым?
– Первые 24 часа, конечно. Но, обычно, это первые двое суток. И очень важно начать поиски сразу, особенно, если это касается детей или пропавших в лесу.
– Вы говорили, что из всех поисков остается 5% ненайденных, т. е. актуальных и по сей день поисков. Каков порядок приоритета в таких поисках?
– Основной приоритет у нас составляют дети и пожилые люди, потому что эти люди сами помочь себе зачастую не могут. И с ними может произойти какое-либо ЧП. Но мы никогда не останавливаем поиски, даже если прошло много времени с момента пропажи. И каждый раз мы прорабатываем и ищем новые возможности для того, чтобы найти этих людей. Мы обмениваемся информацией с волонтерами из других городов. Москва, Питер, Псков, Тверь – это те направления, по которым в основном уезжают люди. Плюс по области имеются инициативные группы, которые нам помогают.
- Чего, по-Вашему, не хватает поисковому отряду, помимо финансирования?
– Финансирования нам не то что не хватает, его нет, к сожалению. Есть очень много районов области, куда тяжело добираться, не у всех есть машины. Есть зоны, в которые мы не имеем доступа – этими поисками тогда занимаются местные органы.
– На что стоит обратить внимание жителям Великого Новгорода?
– В первую очередь, если человек видит наши ориентировки и узнает хотя бы похожих людей, необходимо своевременно сообщать такую информацию по указанным телефонам. Когда человек теряется, сообщение о том, что его видели, бывает, приходит слишком поздно. И не стоит бояться подойти к человеку, узнать, все ли с ним в порядке. А также, как показывает практика за три года, очень много людей находится благодаря распространению информации «репостами» в социальных сетях.
– За последнее время увеличилось количество пропавших людей?
– Люди пропадали всегда. Сейчас век технологий и люди стали более информированы, поэтому не увеличилось количество пропавших, а появилось знание о поисках. С помощью профилактических мероприятий и своевременного начала поиска количество пропадающих может сократиться.
– Есть ли какая-либо поддержка от органов государственной власти?
– Именно по профилактическим мероприятиям нас очень поддерживает Елена Васильевна Филинкова (уполномоченный по правам ребенка в Новгородской области). А в остальном, к сожалению, какой-то финансовой поддержки от властей у нас нет. Мы занимаемся поисками абсолютно бесплатно, тратим свои собственные средства на бензин, одежду, рации, навигаторы и прочие необходимые вещи. Обычно нам помогают родственники пропавших людей или добровольцы. У нас есть список нужных вещей для отряда: мы всегда нуждаемся в бумаге, скотче, канцелярских принадлежностях, так как расклеиваем ориентировки очень часто.
– Кто может стать добровольцем и поучаствовать в поисках?
– Это люди от 18 лет и старше. В информационную группу мы набираем тех, кто быстро анализирует информацию и хорошо разбирается в технике, владеет ПК и интернетом. Инфоргом быть очень сложно, потому что это большой поток информации, это сотрудничество с полицией и МЧС, общение с родственниками. В координаторы мы набираем опытных людей, кто умеет ориентироваться на местности; способен пользоваться картами, компасом, навигатором, кто сможет вывести людей из леса.
Добровольцев всему обучаем мы сами. Либо в обучении личного состава нам помогают структуры, так как людей искать надо грамотно. Волонтерство – это такое дело, когда от потока информации или лесных изнурительных поисков очень сильно устаешь морально. Плюс волонтёр подчас должен поддерживать родственников на протяжении всего поиска, а он может длиться и пять лет. И мы созваниваемся с ними, успокаиваем их, настраиваем на лучшее. Очень тяжело психологически завершать поиск, когда пропавшего человека находят умершим. Когда найден – жив, это слезы счастья, адреналин, слова благодарности. Когда к нам обращаются родственники – это определенная мера доверия, и мы несем большую ответственность перед ними.
– Часто ли родственники утаивают информацию о пропавших?
– Волонтеры никогда не лезут в личную жизнь пропавших людей и их семей. Для более тщательного анализа жизни пропавшего есть компетентные структуры. Мы узнаем только необходимую информацию для поиска: когда и где пропал, во что был одет, его приметы. Наша задача – проинформировать общественность и получить максимум информации, чтобы начать поиски, установить возможное местонахождение человека и передать всю необходимую информацию органам. Бывают конфликты в семьях, когда человек пропадает и не хочет выходить на связь. В таких случаях мы рекомендуем связаться с волонтером, и он разъяснит, что нужно сделать и куда обратиться, чтобы человека сняли с розыска.
– Много людей обращается к Вам, чтобы узнать подробности поисков или того, как и где был найден человек?
– Конечно, очень много и часто. Как правило, у людей это обычное человеческое любопытство. У всех волонтеров подписано соглашение о неразглашении информации о проведении и завершении поисковых работ. А также неразглашение информации о поисках – это уважение к личной жизни людей, которых мы ищем. Для более подробного получения информации мы всегда просим обратиться в структуры, которые занимались поиском.
– Насколько сильно снижается вероятность найти человека живым по прошествии длительного времени с момента его пропажи?
– Могу сказать, что несильно. Два года назад пропал мужчина, и мы за это время отработали поиск практически полностью и никак не могли найти концов – где же он. Спустя 2 года после обращения к нам позвонила родственница и сказала, что он нашелся, жив и все хорошо. Мы всегда рассматриваем любые варианты развития событий с момента пропажи. Пропавших ищут и ждут родственники годами, в особенности детей. И мы не можем их подвести.
– И последний вопрос: в какое время года наиболее часто пропадают люди?
– Круглогодично мы занимаемся городскими поисками, с начала лета и до конца осени к городским добавляются поиски пропавших людей в лесу, на болотах. Самый активный и жаркий сезон для волонтеров – это сезон грибов и ягод.
Завершили мы нашу беседу пожеланием Юлианы к жителям нашего города и области: «Не оставайтесь равнодушными к проблеме поиска пропавших людей. К сожалению, в нашем современном мире мы стали очень жестоки к себе и к окружающим».
Источник: Ваши Новости
