Нашлась ещё одна женщина, которой удалось выжить на кровавом льду Полисти
В январе 2020 года умерла Раиса Ивановна Веткина — последняя из выживших в расстреле на реке Полисть 19 декабря 1942 года. Так мы все думали, но оказалось, что в Санкт-Петербурге жива ещё одна очевидица той трагедии — Мария Васильевна Иванова.
На днях Марии Васильевне вручили медаль «75 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», и так совпало, что тогда же я позвонила ей из Поддорья.
Разговор наш был долгим, так как мне хотелось узнать каждую мелочь, каждую деталь, правда, порою я едва сдерживала слёзы, а ком так и стоял в горле. Не хотелось тревожить душевные раны моей собеседницы своими вопросами, приходилось продумывать каждое слово.
«Я родилась 25 мая 1941 года, поэтому все подробности о действиях карателей по отношению к населению деревень Починок и Бычково в декабре 1942 года знаю из рассказов моего брата Коли, моей мамы Анисьи Петровны Никифоровой и моей тёти Екатерины Петровны Ивановой», - пояснила мне моя новая знакомая.
Семья Ивановых до войны жила в деревне Бычково Белебёлковского района Ленинградской области. Глава семьи Василий Михайлович ушёл на фронт в первые дни войны. Жена и двое детей оказались в фашистской оккупации.
Морозное утро 19 декабря 1942 года — престольный праздник Никола — началось с истошных криков, выстрелов, плача и людских страданий.
«Люди стояли полураздетые, многие босые на льду реки Полисть. Толпу женщин, стариков и детей подогнали ближе к правому берегу реки. Мама старалась успокоить меня, согреть, прижав к своей груди. Я — полуторогодовалая малышка и мой братик трёх с половиною лет ничего не понимали. Люди молились, плакали, кричали, обезумевшие матери прощались со своими малютками. Братика Коленьку мама спрятала за себя, а меня крепко держала на руках.
Первым выстрелом из пушки, произведённым карателями по безоружным людям, меня вырвало из маминых рук — ранило осколками в лопатку (глубоко) и в ягодицу (поверхностно) — я отлетела в толпу. Упали первые сражённые огненным дождём люди — строчил пулемёт. Раненая мама потеряла сознание, она не знала, что было с нами, она уже ничего не видела.
Кровавый вечер
Кто сообщил жителям соседних деревень о расправе над нами, мама не знала, но она хорошо помнила всё, что было дальше.
Прибежавшие в сумерках люди стали искать среди окровавленных тел живых, они тормошили всех, кто не ушёл под лёд реки, разбитый взрывами пушечных снарядов. Мама была ранена в двенадцати местах. Может быть, вы не поверите, но одна пуля была рядом с её сердцем (об этом потом, уже в мирное время маме сказал хирург Самарин в ленинградской больнице)», - вспоминает женщина.
Окровавленными руками Анисья передвигала трупы, и вдруг кто-то из подоспевших сельчан крикнул: «Машенька убита! Нет, дышит, жива!»
«Мама попробовала поднять меня со льда, но боль не давала ей взять меня на руки. Тогда она сняла платок, покрывавший её голову, завязала его вокруг моего тельца. Так потом и несла в руке этот свёрток, как сумку, часто отдыхая.
А как же Коля? Нашли и его, он был оглушён, но не ранен — на его ножку упала убитая женщина, и он не мог выбраться самостоятельно», - продолжила рассказ Мария Васильевна.
Все, кто подавал признаки жизни, направились в деревню. Мария Васильевна сказала, что при других обстоятельствах можно было спасти больше раненых, но у некоторых были распороты животы, и всё из них вывалилось и примёрзло ко льду. Люди, которые пришли на подмогу, очень боялись дальнейшей мести карателей, поэтому ушли с места трагедии быстро. Говорили потом, что в ту же ночь над рекой слышался вой волков, лай собак — это был последний этап злодеяния, начатого нелюдями, и законченного волчьей стаей над ни в чём не повинными мирными жителями.
Не было на то Божией воли
«И сейчас, и всю жизнь думала: как могли мы уцелеть — раненые, истекающие кровью, с пулями и осколками в телах, на лютом морозе? Видно на то, чтобы всем умереть в тот день, не было Божией воли.
В деревне, вернее на её месте, в немногих уцелевших домах, жили до весны. Потом нашу семью, как и многих других сельчан, немцы погнали в плен. Долог и тяжёл был этот путь. Кто-то оказался в Латвии, кто-то в Германии. Мама работала на заводе, мы с братиком пасли скот и трудились в поле. Помню, как не любили нас местные жители, издевались даже дети. Так прошло долгих и трудных три года.
Наступила весна 1945 года. Мы узнали от американских солдат, освободивших узников, что пришла победа.
Маме предлагали остаться в Латвии, даже квартиру показали, где можно было жить. Но она и слышать ни о чём не хотела: «Возвращаемся домой!»
Вернулись в сожжённое дотла Бычково, почти весь обратный путь прошли пешком. Взрослые вырыли землянку, и семь семей, вернувшиеся с чужбины, поселились в ней. Маме сообщили, что отец пропал без вести в 1944 году в боях за Карельский перешеек.
Жилось очень тяжело, голодно, и тогда мамина сестра Екатерина Петровна написала своему брату Ивану на Урал. Тот приехал, и смастерил нам маленькую избёнку. Было это в 1947 году. Но я уже заболела в землянке туберкулёзом лёгких. Никто не надеялся, что выживу. Меня спасла всё та же тётя Катя, которую я потом всю жизнь звала мамой. Она умерла в 1989 году.
Екатерина Петровна ещё до войны жила в Ленинграде, поэтому и забрала меня с собой. Там определила в больницу, где целых три года врачи боролись за мою жизнь и здоровье. И опять не время мне было расстаться с жизнью.
Выздоровела, пошла в школу, закончила семилетку. Меня взяли работать продавцом в магазин. Так 54 года я проработала в торговле. И уже 58 лет, как живу в браке со своим любимым мужем Владимиром Антоновичем. У нас был сын, невестка, но так распорядилась судьба, что остался из их семьи в живых только внук Алёша, который сейчас учится в пятом классе. Его воспитанием занимается моя племянница Татьяна, так как я уже очень больна, и не могу за ним приглядывать. Он очень хороший мальчик.
Я имею статус малолетней узницы фашистских лагерей. Правда, было не просто доказать, что наша родная мама — Анисья Петровна Никифорова, а мы с братом Колей, как и отец — Ивановы. Даже пришлось свидетелей для суда искать из деревень Кстечки и Карабинец — тех, кто с нами был угнан в плен. Это так маме после войны паспорт выдали, на девичью фамилию.
Иногда думаю, как же мы могли вынести все эти испытания? Как выжили? Вот и сейчас как я рада, что вы меня разыскали, позвонили, и выслушали. Ведь нужно, чтобы люди знали об этой фашистской расправе, чтобы не забыли с годами. Молитесь, поминайте всех безвинно убиенных, и в День Победы, и 19 декабря — такой вам, мои земляки, будет от меня наказ!» – попросила моя собеседница.
Выражаю глубокую благодарность Марии Зверевой-Поповой, которая помогла мне разыскать Марии Васильевны.
Любовь Васильева, газета Поддорского района «Заря». В оформлении материала использованы фотографии автора с открытия мемориала «253 жизни и одна судьба».
Источник: 53 новости
