«Каждый выбирает для себя: женщину, религию, дорогу…» Памяти подполковника полиции Михаила Дроздова
На днях мы сообщили о том, что в результате несчастного случая трагически погиб начальник отделения полиции по Любытинскому району Михаил Дроздов. Уже после того, как вышла эта новость, мы узнали о публикации в газете «Старая Русса». В свое время Михаил Дроздов был начальником уголовного розыска в Старой Руссе. Во время командировки на Кавказ был ранен. После возвращения Михаила домой старорусский журналист Елена Николаева пообщалась с ним и записала его рассказ. С разрешения автора предлагаем этот материал (в сокращении) вашему вниманию.
– Зачем вам это надо? – спрашивал меня по телефону Дроздов.
– Надо, поверьте, – добивалась я встречи. Отчасти потому, что нужно было выполнить редакционное задание, а отчасти…
– Вам это действительно надо? – повторил Михаил Дроздов свой вопрос, когда мы уже сидели друг напротив друга. Я – с блокнотом и ручкой, он – с чашкой чая в левой руке. Правая была прижата к груди плотной перевязью.
– Я знаю, что о вас уже писали областные газеты, – пыталась я настроиться на интервью. – Наверное, сколько бы времени ни прошло, трудно будет вспоминать произошедшее. И всё же, расскажите, что тогда случилось.
Ждали
«Для полугодовой командировки в Чеченскую Республику в нашей Новгородской области был сформирован временный отдел внутренних дел. В феврале он прибыл на место дислокации – в село Шарой, где сменил такое же подразделение милиционеров из Москвы и Московской области. Командировка уже подходила к концу, происшествий не было. И хотя все мы считали дни до возвращения домой, однако не расслаблялись, знали, где служим. Поэтому никто не удивился, когда в воскресенье 2 августа нас вызвали на совещание в Шатой. Это километрах в 70 от нашего села Шарой. По карте – расстояние небольшое, а добираться – часа 2-2,5 из-за сложных подъёмов и спусков.
Мы выдвинулись на трёх машинах: бронированном «УАЗике», «УАЗике-хантер» и пятидверной «Ниве». Поехало восемь новгородских и трое чеченских милиционеров. На совещании обсуждали план предстоящей антитеррористической операции. Мы возвращались в Шарой уже после пяти вечера. Когда проехали почти половину пути и миновали село Итум-Кале, был уже седьмой час. До перевала, где стоит один из наших блок-постов, было около 15 километров пути, а до Шароя оставалось ехать километров 40, когда начался обстрел.
Боевики стреляли из гранатомётов и пулемётов. Огонь вели с холмов, находящихся слева от дороги в Шарой. Сразу попали в первый бронированный «УАЗик». Я был во второй машине, оставаться на месте в такой ситуации нельзя, поэтому пошли на обгон, практически подставляя бандитам левый бок. Я наклонился, чтобы поднять автомат, когда раздался взрыв – нашу машину тоже подбили. Левое плечо и руку ожгло от боли. Я понял, что ранен, а когда огляделся, увидел, что в нашей машине все, кроме меня, погибли: командир группы полковник Жердецких Валерий, Чиркунов Сергей и Заремов Саша – все новгородцы. Потом мне рассказали, что наш «УАЗик» был дырявый, как решето.
Тогда, во время боя, выбираясь из него, я успел увидеть, что горит днище у бронированного «УАЗика», а у замыкавшей колонну «Нивы» из-под капота валит дым, а сзади полыхает пламя. В той «Ниве», как я потом узнал, погиб чеченский милиционер, а в «броне» – четвёртый наш новгородец, Смирнов Алексей.
Если сейчас анализировать ситуацию, то я считаю, что действовали мы тактически правильно. Ответный огонь по боевикам открыли сразу. Отползли от машин, которые полыхали и в любую минуту могли взорваться (ехали мы с полными баками бензина). Когда шок первых минут боя прошёл, мы уже не просто стреляли в сторону боевиков, а вели по ним прицельный огонь. Видели, как они перемещаются в «зелёнке», из чего стреляют. Кроме автоматов у них были гранатомёты и пулемёты. Они тоже понесли потери, мы явно отбили у них желание спускаться к нашим машинам. Скоро боевики ушли в лес, в «зелёнку».
Когда бой прекратился, меня подхватили Саша Фёдоров и Костя Малышев. Мы отходили вправо от дороги, на возвышенность. Возвращаться к машинам было нельзя. Всё-таки оставалась вероятность, что бандиты захотят вернуться. Рассказы о том, что эти звери надругаются над телами своих врагов, вовсе не были сказками. Тому есть множество документальных подтверждений.
Тогда мы ещё не знали, что выжили не только мы, но и наш новгородец Александр Арсентьев, ехавший в «броне», и двое чеченских милиционеров, ехавшие в «Ниве». Как потом рассказывал Александр, его выбросило взрывной волной из бронированного «УАЗика» под откос. Он не видел и не слышал нас, куда-то полз, постоянно теряя сознание, пока в районе 9 вечера его не обнаружил наряд милиции, выехавший из Итум-Кале на место боя для расследования.
Естественно, все мы потом много думали о том, почему это случилось с нами, почему здесь, а не где-нибудь в другом месте? Ждали ли нас бандиты или наша встреча была случайностью? У меня твёрдое убеждение, что ждали.
Место было выбрано такое, где колонна двигалась в гору, а значит на низкой скорости. В этом случае в машину легче попасть. Тем более, если стрелять с вершины холма.
Но холмов, как я уже говорил, по нашей дороге было много. А обстреляли нас там, где не берёт ни рация, ни сотовые. Вызвать подкрепление было невозможно.
К нашему появлению здесь боевики явно готовились. С гранатомётами и пулемётами они по лесам просто так не ходят. И вряд ли можно назвать случайностью, что среди убитых нами боевиков, как потом выяснилось, был снайпер.
Вероятно, произошла утечка информации о составе, графике и маршруте передвижения нашей колонны. Но окончательный ответ на эти вопросы даст следствие, которое ведётся в Итум-Калинском районе. По факту нападения боевиков на нашу колонну возбуждено уголовное дело. Но на данный момент виновные лица не установлены.
Какой я вам «двухсотый»!
Так как в нашей группе я остался старшим, то отдал приказ Саше Фёдорову и Косте Малышеву двигаться в сторону погранзаставы (это почти 10 км по пересечённой местности) и там сообщить о случившемся, вызвать помощь. А сам, так как был сильно ранен, остался в «зелёнке», метрах в 150 от машин.
Ребята меня перевязали, вкололи обезболивающее. Волочить меня на себе у них, раненых и контуженных, просто не хватило бы сил. Они, наверное, всё равно попытались бы это сделать, но я велел подчиняться приказу – идти на погранзаставу. Все 10 километров они бежали: через лес, кустарник, речки. Это после их доклада из Итум-Кале к месту боя выехал наряд милиции и нашёл Арсентьева. Я же в это время двигался в другом направлении – к тому самому блок-посту, до которого мы не доехали 15 километров.
Пока лежал – чувствовал, что начинаю замерзать, понимал, что надо двигаться, поэтому и пошёл вдоль дороги. Километра через полтора-два я увидел, что мне навстречу едет «Нива». Остановил их. Слава Богу, оказались свои: сотрудники из местного ОВД вёзли чеченскую женщину рожать в больницу из нашего Шароя в Шатой. Так и ехали вместе: человечек, который должен был вот-вот появиться на свет, и я, чуть не отдавший Богу душу.
В больнице мне сделали перевязку, доставили на погранзаставу, а потом вертолётом в Грозный – в медсанбат 46-й бригады внутренних войск. Там врачи долго колдовали над моей рукой и спиной. Молодцы ребята! Спасли руку, да и меня тоже.
А ведь на погранзаставе мне сказали, что поначалу посчитали меня «двухсотым». Хорошо, что хоть матери ночью не успели ничего дурного сообщить. В это время в Новгороде уже знали о случившемся. Утром 3 августа начальник криминальной милиции приехал к ней и сказал, что я всего лишь ранен в руку (чтобы поберечь её нервы). Всё правильно сделал, спасибо. Мама до последнего думала, что так оно и есть...»
Мысли
После пережитого впору задуматься: а зачем мне всё это надо? Рисковать жизнью, защищать непонятно чью землю? И вообще, есть профессии более спокойные во всех отношениях.
Но это я, журналист, так предполагаю, а Михаил Дроздов в ответ только хмыкнул:
– Как это «зачем надо»? Затем и надо, что профессия у нас такая. И туда, в Чечню, мы ездим в командировки (пусть и без великого энтузиазма), чётко осознавая, что иначе оставшиеся там террористы вновь наберут силу и не дадут спокойно жить не только чеченским гражданам, но и людям в соседних республиках, а потом и всей России. Я уверен, если потребуется вновь создать отряд для командировки в Чечню, новгородские милиционеры создадут. И поедут.
Я вспомнила начало нашей встречи, когда Михаил допытывался, зачем мне надо писать о нём в газету. Как раз для того и надо, чтобы молодые парни, выбирающие себе профессию (например, милиционера) понимали всю степень ответственности, которая ляжет на их плечи, весь риск, с которым им предстоит столкнуться. Чтобы получили представление о том, каковы на вкус в сегодняшних реалиях такие вечные понятия как долг, честь, дружба. Примерили: по силам ли им крест – убивать, защищая, и жить, вспоминая каждый день погибших друзей.
Это неправда, что Бог забирает к себе лучших (при всём уважении к памяти тех, кто погиб). Просто оставшимся в живых даётся шанс стать сильнее духом, чтобы хоть на чуть-чуть изменить мир к лучшему...»
5.10.2009
Источник: Ваши Новости
